|
.jpg)
Сергей Братков покажет Украину в максимуме
В 2009 году в Киеве планируется открытие большой персональной выставки Сергея Браткова. Сюжеты для будущих фоторабот он искал летом в Запорожье, где неделю фотографировал местное население и городские пейзажи. После окончания запорожской фотосессии мы пообщались с Сергеем Братковым.
"В Запорожье у меня было постоянное ощущение табу"
- Сергей, где пройдет ваша выставка?
- В PinchukArtCentre, открытие запланировано на осень.
- У вас уже есть наработки, или Запорожье первый город, где проводите съёмки для новой выставки?
- Что-то уже есть. Возможно, даже всё. Но каждый раз ты понимаешь, что
может появиться возможность сделать что-то новое.
- Какова концепция выставки?
- Один этаж – ретроспектива, а второй – новые работы, которые не показывал в Украине.
- Почему для съемок выбрали Запорожье?
- Потому, что Запорожье, на мой взгляд, это Украина в максимуме. За последние сто лет сельские жители покинули свои деревни, пришли в город. В результате село умерло, а города, за исключением, может быть, Киева, превратились в деревню. Сельские жители приспособили их под свою жизнь. В Запорожье, как и в других украинских городах, восторжествовала
сельская культура, не терпящая градостроения, архитектуры. Она разрушает и понижает город, превращает его в большую улицу, по которой можно гулять шортах, мусорить и пить пиво.
- Что фотографировали?
- Днепрогэс – там практически всё сохранилось в том виде, в котором восстановили после войны, всё хорошо. Заводы на окраинах города - пусть они и дымят, но зато будоражат сознание, создают жизнь. Отдыхающих на пляже одного из заводских профилакториев на острове Хортица. В Запорожье у меня было постоянное ощущение табу. Против съемок у заводов протестовали охранники, на пляже - некоторые "активисты"…
Фотографировал фестиваль народного искусства "Запорожская Сечь" – это такой красивый деревенский праздник. Вообще, у меня сложилось впечатление, что главные в Запорожье – казаки. Индустриальный город, с множеством заводов, культурной стратегией направлен в прошлое. С такой историей сложно идти в будущее. Но такая культура идёт от Президента Украины.
- А ещё что-нибудь, кроме Днепрогэса, понравилось?
- На самом деле многое понравилось. Приезжая в Запорожье, пытаешься его понять. Здесь прекрасная земля и хорошие люди. Но есть политика, направляющая людей жить по-старому. Не думать о том, что в городе надо что-то изменить. И гражданская позиция, том числе современного искусства, состоит в борьбе с этим.
.jpg)
Последний герой
- Что у вас нового после участия в Венецианской биеннале-2007?
- Были персональные выставки в России и за границей. Я постоянно работаю с галереей "Риджина" и каждые два года у меня есть возможность показать свои новые работы в
Москве. На этот раз выставка называлась "В поисках горизонта". Хотя это название слишком поэтическое для меня, но уйти от него было невозможно. Подхожу к такому возрасту, когда рок-культура остается уже позади. А что видится на горизонте? Возможно, какая-то религиозная процессия. Но я не пойду под хоругвами (смеется). Эта выставка о движении – искусство давно утратило идею изменить мир и исследует абсолютное движение. Сегодня российское общество движется в информационном, политически выстроенном туннеле, в котором у людей возникают какие-то реакции, но не протестные, они предсказуемы. Художник предъявляет публике картины этого движения, а о цели сказать никто ничего не может, это дурной тон.
"В поисках горизонта" стало такой выставкой, в которой есть два полюса. Это рок-фестиваль и религиозная процессия. Такое вот столкновение…
Летом в Фотомузее в швейцарском городе Винтертур (одном из крупнейших
фотомузеев мира – С. О.) прошла моя выставка "Время Героев". В советское время существовали не герои, а персонажи – например, инженер или партработник. А в 90-е люди могли выбирать – и это действительно был героический выбор – пойти работать на базар или остаться в профессии. Мне казалось, что те, кто держался своей профессии, были героями, эти люди интересны. Сейчас время героев закончилось и наступило новое: евроремонты, капитализация, офисы, менеджеры – как при социализме, всё по правилам. Выставка была посвящена героям конца 90-х – начала 2000-х.
- Говоря о своих планах на будущее, вы сказали, что хотели бы сделать новую серию о корпоративной этике. Удалось ли что-то сделать в Запорожье?
- Хорошо когда художник говорит о будущем и хотя бы в какой-то момент это будущее трансформируется в его работах. Видимо, скоро мы превратимся в большую Госкорпарацию. Это интересная тема. Но Запорожье пока говорит о сегодняшнем, о будущем здесь рассуждать сложно.
.jpg)
- Почему в Москве не состоялась заявленная вами выставка "Сочи" на тему
Олимпийских игр?
- Она должна была проходить в музее современного искусства Зураба Церетели, а он собирается делать искусство для Олимпиады-2014 – скульптуры, панно. И если бы у него в музее открылась провокативная выставка на тему Олимпийских игр, для Церетели это не очень хорошо. Поэтому она не состоялась. Власть контролирует такие вещи, но это скорее не идеологический, а экономический вопрос.
Харьковские хулиганы 90-х
- В 90-е вы жили в Харькове. Как в то время там развивалось современное
искусство?
- Современное искусство предполагает снятие общественных и внутренних табу, современный язык и инновации. В Харькове это было снятие социальных табу. Причём фотографическое искусство было более актуально, чем изобразительное, в Харькове работали многие замечательные фотографы. Тогда снимать табу было легче, потому что в фотографии существовали стереотипы и многие работы смотрелись провокационно, свежо и современно.
- Вспомните о первой харьковской выставке современного искусства.
- В 1986 году я участвовал в большой групповой фотовыставке во Дворце студентов. Дня через три её закрыли, тогда выставки контролировали парторганы. Был, например, случай, когда экспозицию запретили потому, что в надписи под работой "Вера. Б., с." ("Б. с." означало "бумага, соус") секретарь по идеологии усмотрел нецензурную лексику.
- А в живописи и графике что происходило?
- В Харькове живописцы не хулиганили – да живопись этого и не предполагает. Хулиганили мы, фотографы. Могу назвать, пожалуй, только трёх художников, которые как-то возбуждали художественный процесс еще в 80-е. Это Виктор Гонтаров,с монохромными пейзажами и ровной линией горизонта. Куликов – посткубист, рисовавший обнаженных женщин. И крэзи-художник, полупрофессионал Шапошников – в его творчестве был широкий социальный срез.
- Расскажите о своей харьковской галерее.
- У меня была большая мастерская в мансарде на улице Шота Руставели. И круг единомышленников. Сначала это были фотографы: Борис Михайлов, Сергей Солонский, Игорь
Чурсин, Игорь Манко. Мы открыли галерею и, так как она разместилась в мансарде, назвали её "Up/Down" ("Вверх/Вниз"). С 1993 по 1997 год сделали около двадцати выставок, показывали работы фотографов и живописцев в том числе иностранцев.
Все мы стремились к провтокативному искусству. Например, выставку Бориса Михайлова "Я, не я" открывал хор педучилища – учащиеся вошли в тёмный зал и начали петь. Потом зажгли свет, и они, разинув рты, оказались среди фотографий обнаженного немолодого мужчины со шпагой в руке. На выставку живописи "Слезы умиления" мы пригласили священника. Тогда было модно освящать офисы и военные корабли. Во время обряда из кадила повалил густой и едкий дым. Публика со слезами на глазах разбежалась. А на выставке "Рафаэль", показав выдернутые из альбома репродукции этого художника "по-музейному» в рамах, мы потребовали от властей государственного субсидирования для "Up/Down" - такого же , как и для городского музея, показывавшего в это же самое время репродукции Сальвадора Дали.
- Какие свои знаменитые серии показали в "Up/Down" вы?
- Только одну - "Нет рая". Дело было в мае. Открыли окна. На подоконники
положили букеты сирени...
Собирались сделать выставку "Если бы я был немцем", но что-то помешало. И мне до сих пор жаль, что в Харькове не увидели эту нашу совместную с Борисом Михайловым и Сергеем Солонским работу. Со съемками этой серии было связано много забавных историй. Так, одна из фотографий изображала немца, сидящего на берегу Волги, когда он, голый, мёрзнет на камне. Съемки проходили возле водоёма на окраине Харькова, я разделся, сел на камень, а Борис меня фотографировал. Тут из-за кустов появился собачник, закричал: «Пед…ы! Суки!» и побежал за подмогой. Организовал товарищей, которые устроили травлю собаками, как на партизан во время войны. Мы убегали через камыши. Переживания были! Вот так делаешь работу о немцах, а получаешь ощущение, что попал в белорусские леса…
- Почему галерея закрылась?
- Её существование в 1997 году экономически стало не реальной идеей. Галерея – коммерческое предприятие, а мы продажами не занимались. Да в то время и невозможно было ничего продать. "Up/Down" держалась на каких-то частных пожертвованиях. Она сделала своё дело и вошла в историю.
Беседовала Светлана ОЛЕЙНИК
Журнал "Галерея" (Киев) № 3-4 2008 год
.jpg)
Сергей Братков: "Современное – это сегодня и чуть-чуть завтра"
Глядя на художника Сергея Браткова с милой застенчивой улыбкой, и не скажешь, что этот человек - одна из звезд актуального искусства, как у нас, так и за границей. Бывший харьковчанин, а ныне москвич Сергей Братков участвовал в самом престижном в мире смот-ре современного искусства Венецианской биеннале и в биеннале в Сан-Паулу – от России. В 2007 году он, в числе восьми художников, представлял в Венеции Украину. Пообщаться с Сер-геем Братковым удалось на арт-симпозиуме в Бирючем, куда он заглянул на пару дней.
Металлургический завод – это сексуально
- Как вам пришла идея показать в Венецианской биеннале съемки металлургиче-ского завода, да еще и в несколько необычном ракурсе?
- Виктор Пинчук увидел мои фотографии металлургов, сделанные на Ижевском заводе. Предложил развить идею, предоставив полную свободу. Правда, ижевские рабочие позировали с ощущением гордости за то, что трудятся за небольшие деньги. А у Пинчука, на Нижнеднеп-ровском трубопрокатном заводе люди сытые. "Изобразите классовую ненависть в глазах, рас-правьте плечи!" - говорил я. Но как не пытался ставить их возле доменной печи, чтобы они изобразили таких настоящих металлургов, ничего не получалось.
Но на самом деле сейчас такое время, что популярны герои, вроде бэтмена – мы видим в фильмах сильных молодых людей, которые мгновенно уничтожают созданное темными сила-ми. Рабочие же не очень популярны. И берясь за эту непопулярную тему, я уже думал не о труде, а о сексе. Шучу, просто так получилось. На заводе Пинчука увидел уникальную маши-ну, превращающую болванку в трубу. Болванка, вращаясь, с грохотом входит в огненное от-верстие – это выглядело сексуально. А поскольку для Венеции надо делать зрелище, то такая видеоскульптура с плазмой внутри (стальной ящик с вырезанной в середине овалом, где де-монстрировалось видео нутра этой машины) выглядела эффектно.
Еще были два больших лайтбокса (высота - 2,5 м, общая длина – 7,5 м), установленные на металлических бочках. Все волновались, как бы они не продавили полдворца. На лайтбоксах – цех, снятый вечером. Все в дыму, как в тумане, и сидит оператор цеха – как оператор ада…
Перед Палаццо Пападополи, арендованном Виктором Пинчуком для украинской экспо-зиции, стоял ситилайт с фотографией рабочего и слоганом: "Дворцы – рабочим!" - провокация в адрес хозяев дворца. Принцесса Савойская подвела мужа к ситилайту и спросила: "Сергей, так кому принадлежит наш дворец?".
Смесь русской души и гламура
- Почему вы так популярны на Западе?
- Например, в прошлом году в Майами проходила большая русская выставка и россий-ские кураторы взяли молодых художников, делающих модное сейчас минималистическое ис-кусство. Теперь за выставку берется американка. Она пригласила других художников, в том числе и меня, и сказала: "Минимализм – вещь понятная. А где же душа?" Все ожидают душу…
- То есть, вас за русскую душу любят на Западе. Мне кажется, у вас какая-та смесь славянской души и немножко гламура…
- Согласен.
- Вы работали в глянцевых журналах?
- В "Плейбое", лет шесть назад. Фотографировал разных девушек, звезд. А когда смог жить за счет искусства, от этой работы отошел. В журналах тоже можно что-то "зацепить" для искусства, но начинает "давить жаба" – ну, нельзя работать так задешево! Хотя, после участия в Венецианской биеннале, цены подросли…
- Поделитесь секретом – как стать известным?
- Помимо таланта важна энергия, работоспособность. Случай. Но в основном это боль-шой труд - практически все мое время посвящено работе.
- А какой случай произошел в вашей жизни?
- В 1998 году я выставлялся в Киеве и мои работы увидел галерист очень известной мо-сковской галереи "Риджина". Он приехал такой пафосный, со своей охраной и даже ко мне не подошел. А потом Олег Кулик сказал мне, что он обратил на меня внимание и я могу обра-титься в "Риджину". Я стал работать с этой галерей и переехал в Москву.
Как быть актуальным
- У вас больше постановочных или репортажных фотографий?
- Любой художник, в принципе, следит за конъюнктурой. С появлением на рынке большого количества живописи, внимание переходит к более документальной фотографии. Сейчас живопись отступает, приходит скульптура, и опять возвращается постановочная фотография. С другой стороны, я смешиваю постановочную и рекламную фотографию - ведь сегодня жизнь действительно находится между иллюзиями и реальностью.
- Считаете себя художником или фотографом?
- Художником.
- А вы рисуете?
- Долгое время занимался живописью. В конце 80-х застал время, когда живопись была хоть кому-то нужна. Например, продавая картины за границей, можно было жить. У нас изна-чально это было невозможно. А в 90-е у нас интерес к живописи начал угасать. Плюс личные причины – в моей студии случился пожар, пострадали картины.
- Что, по вашему, делает художника актуальным?
- Главное требование времени – работы должны быть свежими, современными. Необяза-тельно изображать поп-предметы или поп-символы. Для меня современными, прежде всего, являются герои. Так, в разное время меняется отношение к разным профессиям. Например, военные в 2000 году, хотя Россия вела войну в Чечне и пережила Афганистан, не являлись предметом искусства. Тогда я сделал серии фотографий о военных и немножко вперед заявил своего героя. Современное – это сегодня и чуть-чуть завтра.
Герои Сергея Браткова
- Кого из военных вы фотографировали?
- Моряков, омоновцев, десантников, девушек из военного училища, русского и чеченского снайперов – у меня несколько серий о военных. Например, я нашел украинскую женщину, воевавшую на стороне чеченцев. Она стояла в комуфляже на харьковском рынке и торговала пирожками. А я как раз посмотрел фильм о снайперах – у них возле уха характерное пятно от приклада. У нее увидел такой же четкий синяк. Спросил, не занимается ли она спортивной стрельбой. "Да я только с войны вернулась" - "А можно вас сфотографировать?" Она согласи-лась, за деньги. Красивая женщина! Рассказала, что была биотланисткой, живет с двумя деть-ми, ездила в Чечню зарабатывать. А ей так мало заплатили, что деньги сразу разо-шлись…Говорила, мол, не проституцией же ей заниматься?
- А вам родители не боялись доверять детей для вашей знаменитой серии "Дети"?
- Да они сами приводили ко мне детей. В Харькове невозможно было продавать искусство и приходилось делать разные халтуры. В частности, снимал детей для детского рекламного агентства. Денег на визажистов и парикмахеров не было, и детей красили сами родители. Они хотели, чтобы детки выглядели постарше и получше, чтобы их сразу взяли на работу. И я смотрю – они их сильно перекрашивают. То губы яркой помадой намажут… Мне аж страшно стало! А в то время – конец девяностых - в киосках было полно порнографии, уже пошла пе-дофилия. Но никто об этом не говорил, вроде все в порядке. Собственно, это тогда и зацепило. Я показал фотографии родителям – все прекрасно, дети хорошо выглядят. А потом я, конечно, использовал для съемок детей знакомых – кому ж хочется сидеть-то? (Смеется).
- Почему в ваших работах такие трэшевые темы, как, например, инсценировка взрос-лых пороков?
- Никогда не снимал бомжей, пьяных – край жизни. Просто традиционно у нас в головах больше гламура и поэтому все, что не попадает в разряд гламура, уже считается трэшевым. Я ведь не лакирую действительность – она такая и есть. Например, "Дети" создавались в крими-нальное время и этому времени соответствовали. Сегодня я бы не стал делать такую работу.
- Кто герой вашей последней серии?
- К декабрю готовлю большую персональную выставку в Московском музее современ-ного искусства Зураба Церетели, "Сочи". Концепция – отношение к олимпийским играм и к российскому патриотизму. Мы должны пойти с Церетели к министру спорта Фетисову, чтобы он предоставил возможность спортивных съемок. Без провокации на этой выставке не обой-тись – на нем держится искусство. Думаю, как бы сделать так, чтобы и провокация была, и вы-ставку перед открытием не закрыли…
Беседовала Светлана ОЛЕЙНИК
Журнал "Галерея" (Киев) № 3-4 2007 год |
